"На крышах Форбарр-Султаны шафранный закат померк..."
Название "Два генерала"
Автор: jetta-e
Иллюстратор: Liarnetta (aka Вениамин Фолк)
Ранее главы 1-3, 4-5, 6-7, 8-9.
глава 10
10. Император Эзар Форбарра
Покушение на персону императора прошло быстро и предсказуемо. Теперь вдалеке на песке аллеи распростерлись два бессознательных тела, а у входа в беседку пара медиков, опустившись на колени, помогали сесть человеку в расшитом золотом мундире с генеральскими погонами. Тот ошеломленно моргал, темные волосы, полные песка, спутались и стояли с одной стороны нелепым хохолком, по щеке бежала струйка крови.
– Непривычное дело – посмотреть на себя со стороны, – заметил Эзар. – Я действительно выгляжу похоже, или у вас был весь расчет на то, что в беседке темно?
– Похоже, – заверил его глава СБ. – А сейчас вы бы точно выглядели один в один, если бы мне не хватило твердости настоять на своем. Вы прекрасно знаете, сэр, что персона вашего ранга – не подсадная утка, вне зависимости от масштаба операции. Много бы вам при взрыве помог бронежилет? Не больше, чем оруженосцу Эстергази. А ведь он тренированней, бдительнее вас, и реакция у него лучше.
– Я не ожидал гранаты. Холодное оружие – возможно, ведь его в изобилии можно найти в замке. Будь охранники Доно вооружены сами по себе, зачем им было бы прибегать к помощи Эбернетти и уговаривать его парализовать меня? Однако ты меня уверял, что досмотрел их и отобрал у них все металлическое, крупнее пуговиц. Как прикажешь понимать?
– Это и не граната. Мои эксперты сейчас смотрят, но больше всего похоже на закороченную силовую батарею. И не удивлюсь, если не от оружия, а от какого-то безобидного домашнего прибора, черт. Изобретательный паршивец. Хорошо, что я не поддался на ваши уговоры и удержал вас в стороне от происходящего. Сто метров – минимальная дистанция безопасности.
Император поморщился.
– И все же идея использовать двойников мне совершенно не нравится. Расточительно и… трусливо, что ли. Потрудись запомнить это на будущее, Негри.
Пострадавшему помогли встать, и тот, пошатываясь и опираясь на одного из своих товарищей в коричневой с серебром ливрее, медленно двинулся по дорожке прочь. Навстречу из-за поворота как раз показался граф Форкосиган. Он остановился, произнес что-то одобрительное и очень аккуратно похлопал своего оруженосца по плечу.
– Ранен, но легко? – уточнил Эзар.
– Какой диагноз? – перепасовал вопрос Негри освободившимся медикам, которые не спеша направлялись к паре тел, лежащих темной кучей на дорожке. Эзар намеренно развернулся туда спиной, чтобы даже не глядеть в ту сторону. Его служба безопасности – профессионалы высшей пробы, они не допустили бы гибели разрабатываемого объекта до допроса, значит, парализованы оба… но какого черта Эбернетти бросился бежать? Перепугался, что ли? Тогда было бы верхом глупости кидаться на своего вооруженного соучастника…
– Контузия, сэр, и поверхностные травмы,- доложил СБшный медик. Честь он отдавать не стал, поскольку как раз в этот момент оттирал руки влажной салфеткой. На ткани оставались бурые разводы. – У взрыва радиус был небольшой, пострадавший действовал грамотно, и почти все мелкие осколки достались опрокинутому столу, а не ему самому.
Эзар посмотрел на веером выметнувшиеся из беседки обломки, на прореху в сплетенных ветвях, вспомнил "бум!" только что прогремевшего взрыва и нахмурился.
– И это называется тихая операция, Негри? Должно быть, грохот слышало пол-замка.
– Ничего, – безмятежно ответил шеф СБ, – стекла в окнах у Форратьеров крепкие. А немного огласки не помешает в свете предстоящего вам разговора.
Да. То самое, ради чего и затевалась эта провокация. Головорезам Юрия было бы достаточно втихую устроить несчастный случай, большего они не заслуживали. Фокусом всего происходящего был вольный художник Доно, который без стеснения привел на своем хвосте убийц и как минимум помогал им отыскать и уговорить непосредственного исполнителя. Нет, жертву; лейтенант Эбернетти – жертва, пусть и в значительной мере – жертва собственной дурости.
– Нападавшего взяли живым?
– А как же. Только в ближайшие четверть часа толку от него не будет, сколько бы медтехники ни старались. Я вооружил вашу охрану мощными парализаторами, а не дамскими игрушками, и нужно время, чтобы привести его в себя. Второго бегущего зацепило по касательной, и то…
– А какой с этой сволочи может быть толк? – удивился подошедший Форкосиган. – Чистосердечное признание и покаяние с рыданием в жилетку? Сомневаюсь, что он на такое способен.
– Признание было бы кстати. Но против фаст-пенты он скорее всего привит.
– Вот незадача! – свирепо улыбнулся генерал, который отвоевал двадцать лет и вражеские скальпы привык снимать просто для порядка. – Сочту за удовольствие помочь вам поработать с мерзавцем старыми добрыми методами. Мой партизанский опыт к вашим услугам, капитан.
– Все бы вам удовольствие. – Негри усмехнулся. – У нас есть не полностью четкая, но разборчивая запись его сегодняшнего разговора с Эбернетти о предстоящей "казни мятежника", вчерашние показания лейтенанта под фаст-пентой и самодельное взрывное устройство, которое только что разнесло нам полбеседки. Для приговора уже достаточно. Хотя… Генерал, вы в состоянии стереть с лица эту злорадную ухмылку и изобразить нечто более подобающее горю и ярости? Тогда добро пожаловать в игру.
Негри кивком подозвал своих людей, чтобы те отнесли лжеаудитора в помещение для допроса, и вместе с Форкосиганом двинулся вслед за ними. Эзар шагнул было туда же, но Негри остановил его выставленной ладонью.
– Нет, сэр. Вы уже пали жертвой подлого убийцы, так что не попадайтесь на глаза допрашиваемому.
– От кого я еще должен прятаться? – едко переспросил Эзар. – От Эбернетти? От Форратьеров?
– А это как вам будет угодно. Потерпите немного. Полагаю, мы обернемся за час, так как допрашивать собираемся только нападавшего; Эбернетти уже дал достаточно показаний. Хотя любопытно, куда это он бросился бежать с "поводком". Но разумного ответа я все равно ведь не услышу.
А ведь действительно. Досадно думать, но Эбернетти после взрыва совсем потерял голову от паники, раз забыл обо всем и бросился в бега с прицепленным на руку браслетом. Жаль. В войну он показал себя храбрецом.
Итак, у Эзара оставался свободный час, чтобы принять решение о судьбе всех участников инцидента. Наказать Доно следовало жестко, цинично, но по справедливости: он должен был впредь запомнить происшедшее даже не как урок, а как свою огромнейшую и фатальную глупость. Однако Доно был полезен и ликвидации не подлежал. Головорез Юрия был приговорен без вариантов. Форкосиган уже предложил утопить того в бочке с фитаином, но согласился с Эзаром, что вести негодяя до самого Даркоя, а там расконсервировать целый и невредимый склад – слишком много чести. Да и хлопот. А вот что делать с Нильсом Эбернетти – это тонкий вопрос. Эзар искал варианты решений и не находил хороших, а случившийся между ними недавно короткий бурный секс не прибавлял ни определенности, ни решимости.
Эбернетти вкололи синергин и переложили с колючего гравия дорожки на носилки, но нести под крышу не спешили, вероятно, надеясь, что он очнется и пойдет собственными ногами. Император остановился рядом; его телохранитель маячил в паре шагов, бдительно оглядываясь и положив руку на расстегнутую кобуру. Поздно сторожить конюшню, когда лошадь украли, вспомнил Эзар форкосигановскую поговорку. И что-то еще про две бомбы в одну воронку. Теперь его венценосной особе, скорее всего, нападение не грозит.
Нильс пришел в себя и, естественно, попытался пошевелиться, но не тут-то было: парализованное тело отходило медленно, а руки-ноги вовсе не слушалось. Глаза лейтенанта сделались круглыми от ужаса.
– Оно… рвануло? – выдавил он, сделал попытку коснуться лица, снова безрезультатно, и тогда тихонько, почти беззвучно заскулил. Теперь-то чего бояться, подумал Эзар с раздражением, но успокоил его:
– Да, однако обошлось без жертв.
– А… я… – Голос Ника прервался, он сглотнул, напрягся и договорил уже почти твердо: – Но его же схвати… Ой!
Еще бы не "ой" – СБшный медик бесцеремонно добавил к первой еще одну инъекцию, на этот раз воткнул иглу в бицепс, прямо через рукав, и снисходительно посоветовал:
– Лежи и не дергайся, раненым даже перед императором можно не вставать. Скоро отойдет.
– Что… отойдет? – Ник запинался, делал паузы.
Эзар глядел на происходящее с удивлением и жалостью. На глазах ведь рассыпается парень, умный, деятельный, смелый… Глупость и трусость раньше были совсем не в характере Ника. Сломлен ранением? Предательством? Нет, тут что-то иное. Еще вчера он следовал своей, пусть неправильной, но логике, упрямо и непреклонно. А теперь что? Единственное, что приходило в голову – парень просто выпил для храбрости, и его мозгам это явно не пошло на пользу.
Медик, не ведающий этих сомнений, просто посмотрел на Эбернетти как на идиота:
– Как что? Парализация. Тебя заодно не контузило, голова в порядке? – Наклонившись, медик посветил фонариком Эбернетти в глаза. Эзар с намеком откашлялся, и тот доложил: – Все нормально, сэр, зрачки одинаковые, не пульсируют, сейчас еще сканером проверю.
– То есть… мне не оторвало руку? – медленно выговорил Эбернетти.
– Голову тебе оторвало! – осадил его СБшник. – Обычный шок.
… Обычное потрясение основ. Рядовое крушение мира. Банальная травма, не совместимая с жизнью, пусть даже воображаемая.
– Не нужно сканера. Помогите ему сесть, – распорядился Эзар. Наклонился, поглядел Нику в глаза. Зрачки действительно были одинаковые – и огромные от потрясения. – Значит, насчет контрольного браслета ты не забыл, лейтенант? Это ты про него сейчас спрашивал, рванул ли?
– Еще бы, помню! Про т-такое забудешь, как же.
– Так куда тебя понесло?! – рявкнул император, не сдержавшись.
– Но он же убегал, – сказал Ник тихо. Он весь словно сдулся, сжался от неловкости. – Он зашвырнул в беседку бомбу, а, может, она была у него не одна, и он убегал… в вашу сторону, и я подумал, что успею. Ведь все равно… Извините, сэр. – Он плотно сжал губы.
Что ответить – "Ну и дурак"? "Руки у тебя лишние"? "Кто тебя просил проявлять инициативу"? За покушение на императора полагается смертная казнь, и Ник это знает, не знает только, что его обманули с "поводком". Опасность для него в ту секунду была подлинной, смертельной; придя в себя, он не играл, а на мгновение действительно уверился, что потерял вторую руку. Чтобы такое достоверно изобразить – нужно быть актером высшей пробы, какого без слов возьмут в имперский драматический театр, а Ник всегда был прямодушен.
Парень совершил свой подвиг, из тех, что могут быть приравнены к самоубийственной глупости, повинуясь импульсу. Бессмысленно, честно, искренне, совершенно не зарабатывая себе прощение, с риском сразу и руки лишиться, и злоумышленника не задержать. Что щелкнуло у него в голове, когда он, почти без участия разума, бросился спасать того, кого вчера собирался сдать убийце? С кем он успел поговорить, почему передумал? Не угадаешь, а если задать этот вопрос Нику – стопроцентно потупится и смолчит.
Эзар вдруг почувствовал, что его замутило, словно это его только что приложили из парализатора. Хороша вышла проверочка, ничего не скажешь…
– Успел, да, – буркнул он, развернулся и пошел прочь.
***
Разумеется, взрывом стекла в замке не вышибло, и даже самые нервные его обитательницы в обморок не попадали. Но переполох он произвел, что говорить. Обитатели забегали, расспрашивая друг друга и прислугу, что такое грохнуло в парке. Одним из наиболее энергично забегавших оказался родной брат графа: лорда Доно Форратьера императорская охрана встретила возле гаража. Вежливо, но непреклонно молодые люди с Глазами Гора не дали Доно отбыть в неизвестном направлении, сославшись на то, что телохранителей при нем нет, а они сами никак не могут допустить угрозы безопасности такой драгоценной персоны, находящейся под охраной императорского слова. Доно пытался их обойти, попутно возмущаясь, что не сделал ничего такого, чтобы быть арестованным. СБшники белозубо улыбались, заверяли, что никакого ареста нет и в помине, и сдвинуться с места ему не давали. Наконец тот сдался, уселся в вестибюле и потребовал от прислуги немедля уведомить его брата о том, что здесь происходит.
Эзару об этом доложили сразу же, но он не спешил разрешить беспокойство Доно, а, напротив, сам выхаживал по своей комнате широкими нервными шагами. Кунг СБ, где проходил допрос лжеаудитора, стоял вне прямой видимости из его окна, а даже если и был бы виден, то из-за его утепленной металлической стенки все равно не донеслось бы ни звуков ударов, ни криков. В том, что Негри разберет допрашиваемого на молекулы и сложит в нужном порядке, император не сомневался, тем более при поддержке тяжелой артиллерии в виде разъяренного Форкосигана – тут объект допроса, пожалуй, сумеет припомнить даже то, чего никогда толком не знал. Но это детали, пригодные к дальнейшему изучению. Сейчас император желал знать одно: насколько прямо причастен к покушению Доно Форратьер.
Именно исходя из этого, он и собирался строить будущий разговор, решать, как ему эффективнее прижучить хитреца Доно, и определять кару, достойную его проступка. В том, что именно тот навел убийцу на персону Эбернетти, сомнений не было. А вот был ли он организатором или ведомым соучастником, знал ли, что готовится именно убийство, или просто хотел поставить на службу своему повелителю еще одну пару глаз и ушей в этом замке – вопрос. Попытка сбежать, разумеется, говорила не в его пользу. Однако Негри, который явился с аккуратно оформленными распечатками, диском с записью и откровенно кислым выражением на лице, подытожил полчаса допроса коротко: "Форратьер мог быть не в курсе".
Что ж, от этого неопределенного состояния и нужно будет танцевать. С одной стороны, хорошо, что у императора, поклявшегося Доно в безопасности, будет возможность вынести более мягкое решение, с другой – ему откровенно претило вынести суровый приговор втянутому в это дело обманом Нику и при этом пальцем не тронуть Доно Форратьера.
Когда Эзар в сопровождении своего шефа СБ вошел в двери замка, препирательства графа Форратьера с охранниками, окружившими его братца, достигли уже высшего накала, и на помощь своему сеньору подтянулось с полдесятка решительных оруженосцы в сине-сером. Появление императора возымело хоть какое-то действие: перепалка стихла до низкого, рассерженного гудения.
– Хорошо, что вы уже здесь, граф, мне нужно с вами поговорить, – поздоровался Эзар как ни в чем не бывало и жестом пригласил его пройти.
Доно тут же вскочил на ноги.
– Я вам тоже нужен, сэр, или я могу идти по своим делам? – выговорил он без единой запинки. Не смущения, ни неуверенности: он был откровенно раздосадован и зол, и на его лице не оставалось и следа от характерной форратьерской ухмылочки.
– Еще как нужны, – пообещал капитан Негри и для верности взял его под локоть. – Погодите-ка немного.
После разговора с Эзаром граф Форратьер поспешил покинуть свой кабинет, и лишь тогда туда впустили истомившегося ожиданием Доно. Тот немедля прислонился к стене и вызывающе скрестил руки на груди.
– Позвольте узнать, э-э, сэр, зачем я вам так неотложно понадобился, что вы не постеснялись ограничить мою свободу… в нарушение вашего же собственного слова?
Наглость – второе счастье. Или Доно действительно не знает за собой вины и не понимает, что происходит? Ничего, подумал, Эзар, вскоре узнает и вряд ли порадуется.
– Я отвечу на ваш вопрос, в свой черед, – пообещал он. – Но сначала хочу услышать ваши разъяснения по существу дела. Причем подробные.
Кажется, Доно только сейчас осознал, в какое положение он попал, и запротестовал:
– Какие разъяснения? Пустите меня! Вы… вы не имеете права меня допрашивать, вот.
- Что-о? – рыкнул Эзар. – Забыл, с кем разговариваешь? Я все-таки император, и на такую мелочь моих прав хватит с лихвой. – Доно отпрянул, насколько позволяла стена. Эзар отбросил напускной гнев и почти дружелюбно добавил: – Ладно, чтобы вас успокоить, давайте считать, что мы просто беседуем. Как парочка вежливых гостей. Кстати, вот мой первый вопрос: почему вы внезапно решили лишить меня своего общества?
- Я не…
- Вы да. Не юлите, Доно.
Тот вызывающе вскинул голову:
- Предположим, потому что я, ну, знал, что свое общество вы решите мне навязать силой. Вот, доказательство.
А вот это уже интересно. Доно ожидал преследования, потому что… Осведомлен? Соучастник? Совесть нечиста? Но надо быть полным дураком, чтобы открыто признаться в этом на допросе, а сейчас император вел именно допрос, несмотря на вежливые формулировки.
- Знали? И откуда?
- Птичка напела… – Император предостерегающе свел брови, и Доно уже без дальнейших напоминаний торопливо добавил: – Ладно-ладно, сэр, мне, значит, сказал об этом Джеймс, мой телохранитель. А он узнал, э-э, от вашего знакомого, Эбернетти. И закон никто из нас этим не нарушил, кстати.
Джеймс – читай, майор Элмер, недавний террорист и в ближайшем будущем – покойник. А еще, как выясняется – на редкость осведомленный господин, сообщающий своему патрону чужие планы, которых он не знает и знать не может. Зато без стеснения приплетающий сюда Ника, с которым Эзар своими намерениями касательно Доно тоже не делился и даже имени его ни разу не упоминал. Интересно, был ли Доно Форратьер действительно обманут им или пытается сейчас выйти весь в белом, соврав сам?
– Ну так вы ошиблись или вам солгали. Самоисполняющееся пророчество, вот как такие вещи называются. Если бы вы не подумали, что я намерен вас арестовать, и не попытались бы бежать в самый подозрительный момент, то и моим людям было бы не с чего вас задерживать. Но именно тогда, когда в парке случился… инцидент, шум которого вы точно слышали, вам вдруг захотелось в бега. Не находите это совпадение подозрительным?
Доно вздохнул.
– А если я вам объясню, гм, в чем дело, вы оставите свои подозрения, да? Просто, ну понимаете, Джеймс вызвался мне помочь. Обещал отвлечь ваших охранных псов, а я бы мог спокойно покинуть поместье. Хлопушку взорвать, э-э, или что-то в этом роде. Увы, не вышло. Они оказались какими-то до отвращения бдительными.
– То есть вы признаете, что знали о его действиях?
– Да, знал. И это тоже не противозаконно, вот! Может, порядок мы нарушили, ну, слегка, но не больше. – Он неожиданно распалился и заговорил почти гладко: – Каждый человек вправе позаботиться о своей безопасности на собственное усмотрение. Уж извините, то, что понимают под словом "безопасность" ваши мальчики, сэр, меня совсем не устраивает. Домашний арест, да? Я-то, наивный, думал, что свободен, нахожусь под защитой вашего слова и никто меня не пасет!
Эзар прошелся по кабинету, помолчал, прежде чем ответить:
– Да. Я дал вам слово. Но подобное слово накладывает обоюдные обязательства. Я обещал не покушаться на вашу безопасность и свободу, а вы – не делать того, что может быть приравнено к государственной измене. Хотя я и закрываю глаза на вашу смехотворную лояльность прежнему императору, но так далеко моя слепота не простирается. За последние сутки, да будет вам известно, я последовательно пережил два покушения. Оба террориста были взяты моей СБ с поличным. Существенный момент, что к появлению обоих в этом замке приложили руку лично вы, лорд Доно.
Доно оторопел. Его смуглое лицо побледнело, рот глупо приоткрылся, в глазах промелькнула паника, тут же сменившаяся яростным отрицанием.
– А-а… о ком это вы?
– Об охраннике Джеймсе, он же майор Дик Элмер, которого вы привезли с собой, и о вашем протеже Нильсе Эбернетти, которого вы пристроили сюда на службу. В совершенном преступлении признались оба.
– Но… а я тут причем? Я? Я ни в каких там преступлениях и покушениях не замешан. Проверьте это, вот!
– А вы знаете, Доно, – задумчиво произнес Эзар, – тут у нас начинаются тонкие юридические материи. Даже допрос с фаст-пентой вас не обелит. Конечно, ваши охранники – не оруженосцы, чтобы вы ручались за их поступки головой. И все же они оказались здесь именно по вашему слову. Если вы опрометчиво распространили на них данные вам одному гарантии, как следствие, вам придется отвечать за все, что они натворили.
Эзар сказал "они", хотя пока что понятия не имел, где находится второй охранник Доно. Вполне вероятно, бежал, но этот исход Негри предусматривал и даже одобрял. До Юрия должна, причем желательно из первых рук, дойти новость о том, что его фаворит арестован за причастность к покушению. И что его положение незавидное.
Доно это тоже, похоже, осознал. Он сделал пару шагов к сервировочному столику, плеснул себе янтарной жидкости из графина, чуть не разлив, и залпом выпил. Наверное, предпочел бы налить воды, но придется успокаивать нервы чем есть – глотком портвейна.
– Ну что, с-сир, – почти прошептал он, – вы нашли способ и слово свое вернуть, и мою голову заполучить? И счастливы?
Эзар поморщился.
– Не особо. Вашу голову я бы, может, охотно прибил у себя над камином, если бы не одно обстоятельство. Именно вы втянули в это дело Эбернетти – хорошего человека и моего бывшего офицера. Если давать вашему делу ход по всем правилам, вам светит клетка, лорд Доно, но и ему достанется неслабо. Считайте, что вам повезло его милостью. Я все еще хочу договориться с вами, а не отдать вас под суд. Но не пеняйте, что на этот раз предложенная мною плата окажется не столь роскошной.
– То есть билета на круизный лайнер до Беты мне не ждать? Вы покупаете у меня мое содействие за мою же голову?
– Вовсе нет. Но без присмотра и в праздности я вас оставлять не желаю, тогда вы идете вразнос. Хватит, вы достаточно поработали на Юрия. Теперь будете работать на меня.
Доно оскорбленно выпрямился, насколько позволяла его невоенная осанка, и его лицо с нелепыми усиками в ту секунду излучало настоящее благородное возмущение:
– Шпион из меня не получится, извините великодушно.
Эзар усмехнулся:
– А дизайнер-планировщик получится? – Когда тот опешил, округлил рот в беззвучном "что?", то Эзар, пользуясь этой возможностью, продолжил: – Кажется, вы гордились зданием Имперской СБ как одной из лучших своих работ. Я предоставлю вам возможность и дальше заниматься его внутренним переустройством. Бюджет, материалы, люди – грех мне оказаться в этом вопросе скупее своего предшественника. А в благодарность за ваш труд обитатели этого замечательного здания будут неусыпно стеречь вашу безопасность.
Доно, который встрепенулся при начале этой речи, зримо увял к ее концу:
– Все-таки арест..?
– Ограничение в перемещениях, которое будет отнюдь не таким тесным, как клетка за измену.
– … и подневольный труд?
– По-моему, – сухо сказал Эзар, – я дарю вам возможность посвятить свою жизнь любимому занятию. Не политике, в которой вы дилетант, не шпионским играм, которые вы явно не потянете, а вашим обожаемым искусством. Заодно вы получаете еще одно утешение: если Юрий каким-то чудом одержит верх, вы всегда сможете обелить себя в его глазах как мученик-политзаключенный.
– А надолго вы планируете мне эту, э-э, творческую командировку? – полюбопытствовал будущий политзаключенный Доно, что примечательно, без обиды в голосе.
– Срок не зверский – два, три года: столько, сколько продлится эта война плюс еще немного. Когда она закончится, я, наверное, предпочту отослать вас подальше под незаметный надзор и забыть о вашем существовании.
– А еще что я должен сделать? Ну, написать принцессе Катарине письмо о разрыве помолвки, да?
Вот тут настало время для второй половины императорского предложения, не столь заманчивой, как первая, но и в ней по здравому размышлению можно было найти свои плюсы. Эзар заранее ожидал, что Доно станет упираться, но был также уверен, что сумеет его дожать, и даже не угрозами.
– Боюсь, и здесь ставки выросли с момента нашего прошлого разговора. Я предпочту самое бесповоротное решение проблемы и сейчас в состоянии на нем настаивать. Для достижения моих целей будет нагляднее всего, если вы женитесь.
– Женюсь? На ком еще?! Эта шутка зашла слишком далеко, и издеваться над собой я не…
Пожалуй, тут Доно перепугался всерьез. И всерьез же был готов упираться, так что следовало разъяснить.
– Я не издеваюсь над вами. И в жены предлагаю женщину достойную, привлекательную, к тому же лично вам знакомую. Вы ведь уже по-братски помогали леди Амалии? Теперь эта забота станет супружеской. – Эзар коротко усмехнулся. – Не знаю, утешит ли вас тот факт, что вашим чувствам станет помехой расстояние: вы будете загружены работой в штаб-квартире СБ, а леди Амалия – занята подле моей матушки. Чтобы подсластить эту пилюлю, граф Форратьер, заинтересованный в этом браке, пообещал выделить вашей семье самое достойное содержание, а я – определить вашу супругу в качестве фрейлины в свиту принцессы-матери. Надеюсь, вы оба найдете много выгод в изменении вашего статуса. Если нет, позже я не стану препятствовать вашему разводу.
Доно повесил голову.
– Вы загоняете меня в угол, – пожаловался он тихо. – Подставили меня, а теперь по самой малости, по крупице тянете из меня согласие на измену моему повелителю. И за отказ смертью грозите. Да еще женить собираетесь! Не очень-то это красиво.
– Еще бы! – Эзар смерил его ироничным взглядом. - Гораздо красивее поступил тот, кто, воспользовавшись вашей преданностью, сделал из вас ширму в деле покушения на своего соперника. Сдал мне вашу голову, даже не удосужившись вас об этом предупредить. Я-то вас позвал с искренним намерением договориться, причем немало предложил за вашу уступчивость. А подставил вас лично ваш обожаемый повелитель, который повесил вам на шею бригаду убийц. Я намеренно не рассматриваю тот сценарий, по которому подставы не было вовсе, и вы обо всем прекрасно знали. Желаете вернуться к нему?
Угрюмый Доно тщетно силился выдавить улыбку.
– Запугиваете меня, да? Специально срежиссировали эту ситуацию, и…
– Доно, очнитесь, – посоветовал Эзар с прохладцей. – У вас мания величия. Полагаете, жизнь императора – разменная монета, которой можно рискнуть в деле подставы мелкого лордика?
Доно хотел что-то сказать, махнул рукой и снова заходил по комнате. Подошел к столику с вином, выдернул из графина хрустальную пробку, повертел в руках, воткнул обратно. Эзар не мешал ему. Даже если это не принятие решения по-настоящему, а игра на публику, пусть выплеснет пар. Доно остановился, повернулся к нему и произнес неожиданно трезвым, спокойным голосом:
– А ведь я, хм, угадал насчет риска. Вы авантюрист, сэр. Вашему императорству еще и года нет, а до этого вы лихачили себе в армии на ваших летающих машинах, и никто вас при дворе в расчет не принимал, уж я-то помню все слухи. Я бы с вами в покер не сел, да и сейчас играть не буду. Ладно, я бросаю карты. Под арест и под венец, говорите, лишь бы не в клетку? Ладно, арестовывайте, жените, выставляйте на посмешище… но тогда уж начните с ареста!
***
– Так, записывай, Негри, – распорядился император, когда все переговоры были закончены. – Доно под негласный арест, поместить в квартиры для содержания охраняемых свидетелей в вашей цитадели. Не забудь, кстати, что он ее и строил, так что прими меры. Возможностями для работы обеспечить, обращаться вежливо, переписку разрешить, но с перлюстрацией. Леди Амалию, после того как они поженятся, от новоиспеченного супруга удалить и предоставить эскорт для следования к принцессе-матери. Эбернетти – с письмом к моей матушке, в секретари. Надзор за ним не ослаблять.
– У вас сегодня день помилования оптом? – поинтересовался шеф СБ.
– Нику придется поскучать под наблюдением моей матушки, зато в ее окружении он не заведет неподобающих знакомств, – ответил Эзар на незаданный вопрос. – Пусть поживет там пару лет, искупит свои глупости, утрясет кашу в голове. Решит, кому служит. А там посмотрим.
"И мне урок на будущее – симпатичных и вроде бы искренне влюбленных особ держать от себя подальше".
Эпилог
В столицу императорский кортеж вернулся через день, оставив воинскую свиту в полевой ставке. Был уже вечер, однако перед сном Эзару предстояло еще много дел – в том числе, проглядеть накопившуюся за последние пару дней корреспонденцию. Едва стопка бумаги легла ему на стол, он сразу выцепил взглядом в ней плотный, пергаментного оттенка конверт с вензелем. От матушки, нет сомнения. Она рьяно взялась за устройство свадьбы, и удивительно уже то, что она не поджидала возвращения Эзара прямо в его покоях, чтобы донести до слуха единственного отпрыска всю срочность и важность своих опасений.
"… вопиющая спешка с проведением церемонии, и мне прискорбно сознавать, что твоя свадьба будет запечатлена для потомков во всем своем несовершенстве, однако я приложу все свои слабые женские усилия, чтобы сгладить впечатление…"
Слабые женские усилия были сравнимы по воздействию со среднего масштаба войсковой операцией, а фельдъегерей и времени на планирование требовали вдвое больше. Самому Эзару было решительно все равно, откуда доставят зерно, из которого насыплют его свадебный круг, и каким шрифтом следует писать приглашения, но вдовствующая принцесса Форбарра не могла и помыслить упустить такие детали.
"… рада, что недоразумение с ранее состоявшейся помолвкой твоей высокородной невесты успешно разрешилось. И все же считаю своим материнским долгом указать, что ты был вопиюще небрежен, оставив выяснение столь важных обстоятельств на самый последний момент…"
Знала бы матушка, как именно эти обстоятельства разрешились и сколько усилий Эзару пришлось для того приложить, и единоличному монарху целоый планеты ее нотация была бы обеспечена. Но все же, какой хитрой змеюкой оказалась его нареченная, со всей этой комбинацией! Истинная Форратьерша.
"… провела весьма плодотворные несколько часов в обществе молодой принцессы и считаю, что при должном руководстве она, без сомнения, сможет исполнять высокие обязанности супруги императора…"
А вот на эту сцену Эзар сам бы был не прочь посмотреть, только, желательно, из-за бронированного стекла и из хорошо защищенного бункера. Вппрочем с сотворения времен не было случая, чтобы будущая свекровь одорбрила предполагаемую невестку, а тем более особу зрелую, капризную и амбициозную. "Молодая принцесса", ха! Одна надежда на то, что Катарина успела после этого визита остыть.
"… возмутительно, но мне едва не пришлось краснеть перед принцессой Катариной, когда речь зашла о твоей безупречной мужской репутации и о том, чтобы ее отпрыск и твой наследник был единственным, кто несет твою кровь. С самых твоих юных лет я неустанно твердила тебе о том, что небрежность в подобном вопросе недопустима, и все же теперь узнаю, что одна из женщин, которых ты публично и скандально приблизил к себе…"
Черт, а вот это зря. Интересно, матушка произвела выстрел наугад или со знанием дела говорила о конкретной персоне? Официально Деметра Стефанис, служащая сейчас в императорском дворце, была вдовой, и отцовство ее сына не касалось решительно никого, да и Негри позаботился, чтобы в бумагах семейства Стефанис комар носа не подточил. Все же пусть капитан примет дополнительные меры.
"… я уже отчаялась надеяться, дитя мое, на то, чтобы ты, если не воздерживался от легкомысленного поведения, то хотя бы хранил благоразумие и ограничивался связями, гарантированно не приносящими столь скандальных плодов…"
Разумеется, его достопочтенная мать не могла иметь в виду ничего до такой степени неприличного. Но Эзар как раз вспомнил лейтенанта Эбернетти и чуть было не подавился чаем…
Конец фика
Автор: jetta-e
Иллюстратор: Liarnetta (aka Вениамин Фолк)
Ранее главы 1-3, 4-5, 6-7, 8-9.
глава 10
10. Император Эзар Форбарра
Покушение на персону императора прошло быстро и предсказуемо. Теперь вдалеке на песке аллеи распростерлись два бессознательных тела, а у входа в беседку пара медиков, опустившись на колени, помогали сесть человеку в расшитом золотом мундире с генеральскими погонами. Тот ошеломленно моргал, темные волосы, полные песка, спутались и стояли с одной стороны нелепым хохолком, по щеке бежала струйка крови.
– Непривычное дело – посмотреть на себя со стороны, – заметил Эзар. – Я действительно выгляжу похоже, или у вас был весь расчет на то, что в беседке темно?
– Похоже, – заверил его глава СБ. – А сейчас вы бы точно выглядели один в один, если бы мне не хватило твердости настоять на своем. Вы прекрасно знаете, сэр, что персона вашего ранга – не подсадная утка, вне зависимости от масштаба операции. Много бы вам при взрыве помог бронежилет? Не больше, чем оруженосцу Эстергази. А ведь он тренированней, бдительнее вас, и реакция у него лучше.
– Я не ожидал гранаты. Холодное оружие – возможно, ведь его в изобилии можно найти в замке. Будь охранники Доно вооружены сами по себе, зачем им было бы прибегать к помощи Эбернетти и уговаривать его парализовать меня? Однако ты меня уверял, что досмотрел их и отобрал у них все металлическое, крупнее пуговиц. Как прикажешь понимать?
– Это и не граната. Мои эксперты сейчас смотрят, но больше всего похоже на закороченную силовую батарею. И не удивлюсь, если не от оружия, а от какого-то безобидного домашнего прибора, черт. Изобретательный паршивец. Хорошо, что я не поддался на ваши уговоры и удержал вас в стороне от происходящего. Сто метров – минимальная дистанция безопасности.
Император поморщился.
– И все же идея использовать двойников мне совершенно не нравится. Расточительно и… трусливо, что ли. Потрудись запомнить это на будущее, Негри.
Пострадавшему помогли встать, и тот, пошатываясь и опираясь на одного из своих товарищей в коричневой с серебром ливрее, медленно двинулся по дорожке прочь. Навстречу из-за поворота как раз показался граф Форкосиган. Он остановился, произнес что-то одобрительное и очень аккуратно похлопал своего оруженосца по плечу.
– Ранен, но легко? – уточнил Эзар.
– Какой диагноз? – перепасовал вопрос Негри освободившимся медикам, которые не спеша направлялись к паре тел, лежащих темной кучей на дорожке. Эзар намеренно развернулся туда спиной, чтобы даже не глядеть в ту сторону. Его служба безопасности – профессионалы высшей пробы, они не допустили бы гибели разрабатываемого объекта до допроса, значит, парализованы оба… но какого черта Эбернетти бросился бежать? Перепугался, что ли? Тогда было бы верхом глупости кидаться на своего вооруженного соучастника…
– Контузия, сэр, и поверхностные травмы,- доложил СБшный медик. Честь он отдавать не стал, поскольку как раз в этот момент оттирал руки влажной салфеткой. На ткани оставались бурые разводы. – У взрыва радиус был небольшой, пострадавший действовал грамотно, и почти все мелкие осколки достались опрокинутому столу, а не ему самому.
Эзар посмотрел на веером выметнувшиеся из беседки обломки, на прореху в сплетенных ветвях, вспомнил "бум!" только что прогремевшего взрыва и нахмурился.
– И это называется тихая операция, Негри? Должно быть, грохот слышало пол-замка.
– Ничего, – безмятежно ответил шеф СБ, – стекла в окнах у Форратьеров крепкие. А немного огласки не помешает в свете предстоящего вам разговора.
Да. То самое, ради чего и затевалась эта провокация. Головорезам Юрия было бы достаточно втихую устроить несчастный случай, большего они не заслуживали. Фокусом всего происходящего был вольный художник Доно, который без стеснения привел на своем хвосте убийц и как минимум помогал им отыскать и уговорить непосредственного исполнителя. Нет, жертву; лейтенант Эбернетти – жертва, пусть и в значительной мере – жертва собственной дурости.
– Нападавшего взяли живым?
– А как же. Только в ближайшие четверть часа толку от него не будет, сколько бы медтехники ни старались. Я вооружил вашу охрану мощными парализаторами, а не дамскими игрушками, и нужно время, чтобы привести его в себя. Второго бегущего зацепило по касательной, и то…
– А какой с этой сволочи может быть толк? – удивился подошедший Форкосиган. – Чистосердечное признание и покаяние с рыданием в жилетку? Сомневаюсь, что он на такое способен.
– Признание было бы кстати. Но против фаст-пенты он скорее всего привит.
– Вот незадача! – свирепо улыбнулся генерал, который отвоевал двадцать лет и вражеские скальпы привык снимать просто для порядка. – Сочту за удовольствие помочь вам поработать с мерзавцем старыми добрыми методами. Мой партизанский опыт к вашим услугам, капитан.
– Все бы вам удовольствие. – Негри усмехнулся. – У нас есть не полностью четкая, но разборчивая запись его сегодняшнего разговора с Эбернетти о предстоящей "казни мятежника", вчерашние показания лейтенанта под фаст-пентой и самодельное взрывное устройство, которое только что разнесло нам полбеседки. Для приговора уже достаточно. Хотя… Генерал, вы в состоянии стереть с лица эту злорадную ухмылку и изобразить нечто более подобающее горю и ярости? Тогда добро пожаловать в игру.
Негри кивком подозвал своих людей, чтобы те отнесли лжеаудитора в помещение для допроса, и вместе с Форкосиганом двинулся вслед за ними. Эзар шагнул было туда же, но Негри остановил его выставленной ладонью.
– Нет, сэр. Вы уже пали жертвой подлого убийцы, так что не попадайтесь на глаза допрашиваемому.
– От кого я еще должен прятаться? – едко переспросил Эзар. – От Эбернетти? От Форратьеров?
– А это как вам будет угодно. Потерпите немного. Полагаю, мы обернемся за час, так как допрашивать собираемся только нападавшего; Эбернетти уже дал достаточно показаний. Хотя любопытно, куда это он бросился бежать с "поводком". Но разумного ответа я все равно ведь не услышу.
А ведь действительно. Досадно думать, но Эбернетти после взрыва совсем потерял голову от паники, раз забыл обо всем и бросился в бега с прицепленным на руку браслетом. Жаль. В войну он показал себя храбрецом.
Итак, у Эзара оставался свободный час, чтобы принять решение о судьбе всех участников инцидента. Наказать Доно следовало жестко, цинично, но по справедливости: он должен был впредь запомнить происшедшее даже не как урок, а как свою огромнейшую и фатальную глупость. Однако Доно был полезен и ликвидации не подлежал. Головорез Юрия был приговорен без вариантов. Форкосиган уже предложил утопить того в бочке с фитаином, но согласился с Эзаром, что вести негодяя до самого Даркоя, а там расконсервировать целый и невредимый склад – слишком много чести. Да и хлопот. А вот что делать с Нильсом Эбернетти – это тонкий вопрос. Эзар искал варианты решений и не находил хороших, а случившийся между ними недавно короткий бурный секс не прибавлял ни определенности, ни решимости.
Эбернетти вкололи синергин и переложили с колючего гравия дорожки на носилки, но нести под крышу не спешили, вероятно, надеясь, что он очнется и пойдет собственными ногами. Император остановился рядом; его телохранитель маячил в паре шагов, бдительно оглядываясь и положив руку на расстегнутую кобуру. Поздно сторожить конюшню, когда лошадь украли, вспомнил Эзар форкосигановскую поговорку. И что-то еще про две бомбы в одну воронку. Теперь его венценосной особе, скорее всего, нападение не грозит.
Нильс пришел в себя и, естественно, попытался пошевелиться, но не тут-то было: парализованное тело отходило медленно, а руки-ноги вовсе не слушалось. Глаза лейтенанта сделались круглыми от ужаса.
– Оно… рвануло? – выдавил он, сделал попытку коснуться лица, снова безрезультатно, и тогда тихонько, почти беззвучно заскулил. Теперь-то чего бояться, подумал Эзар с раздражением, но успокоил его:
– Да, однако обошлось без жертв.
– А… я… – Голос Ника прервался, он сглотнул, напрягся и договорил уже почти твердо: – Но его же схвати… Ой!
Еще бы не "ой" – СБшный медик бесцеремонно добавил к первой еще одну инъекцию, на этот раз воткнул иглу в бицепс, прямо через рукав, и снисходительно посоветовал:
– Лежи и не дергайся, раненым даже перед императором можно не вставать. Скоро отойдет.
– Что… отойдет? – Ник запинался, делал паузы.
Эзар глядел на происходящее с удивлением и жалостью. На глазах ведь рассыпается парень, умный, деятельный, смелый… Глупость и трусость раньше были совсем не в характере Ника. Сломлен ранением? Предательством? Нет, тут что-то иное. Еще вчера он следовал своей, пусть неправильной, но логике, упрямо и непреклонно. А теперь что? Единственное, что приходило в голову – парень просто выпил для храбрости, и его мозгам это явно не пошло на пользу.
Медик, не ведающий этих сомнений, просто посмотрел на Эбернетти как на идиота:
– Как что? Парализация. Тебя заодно не контузило, голова в порядке? – Наклонившись, медик посветил фонариком Эбернетти в глаза. Эзар с намеком откашлялся, и тот доложил: – Все нормально, сэр, зрачки одинаковые, не пульсируют, сейчас еще сканером проверю.
– То есть… мне не оторвало руку? – медленно выговорил Эбернетти.
– Голову тебе оторвало! – осадил его СБшник. – Обычный шок.
… Обычное потрясение основ. Рядовое крушение мира. Банальная травма, не совместимая с жизнью, пусть даже воображаемая.
– Не нужно сканера. Помогите ему сесть, – распорядился Эзар. Наклонился, поглядел Нику в глаза. Зрачки действительно были одинаковые – и огромные от потрясения. – Значит, насчет контрольного браслета ты не забыл, лейтенант? Это ты про него сейчас спрашивал, рванул ли?
– Еще бы, помню! Про т-такое забудешь, как же.
– Так куда тебя понесло?! – рявкнул император, не сдержавшись.
– Но он же убегал, – сказал Ник тихо. Он весь словно сдулся, сжался от неловкости. – Он зашвырнул в беседку бомбу, а, может, она была у него не одна, и он убегал… в вашу сторону, и я подумал, что успею. Ведь все равно… Извините, сэр. – Он плотно сжал губы.
Что ответить – "Ну и дурак"? "Руки у тебя лишние"? "Кто тебя просил проявлять инициативу"? За покушение на императора полагается смертная казнь, и Ник это знает, не знает только, что его обманули с "поводком". Опасность для него в ту секунду была подлинной, смертельной; придя в себя, он не играл, а на мгновение действительно уверился, что потерял вторую руку. Чтобы такое достоверно изобразить – нужно быть актером высшей пробы, какого без слов возьмут в имперский драматический театр, а Ник всегда был прямодушен.
Парень совершил свой подвиг, из тех, что могут быть приравнены к самоубийственной глупости, повинуясь импульсу. Бессмысленно, честно, искренне, совершенно не зарабатывая себе прощение, с риском сразу и руки лишиться, и злоумышленника не задержать. Что щелкнуло у него в голове, когда он, почти без участия разума, бросился спасать того, кого вчера собирался сдать убийце? С кем он успел поговорить, почему передумал? Не угадаешь, а если задать этот вопрос Нику – стопроцентно потупится и смолчит.
Эзар вдруг почувствовал, что его замутило, словно это его только что приложили из парализатора. Хороша вышла проверочка, ничего не скажешь…
– Успел, да, – буркнул он, развернулся и пошел прочь.
***
Разумеется, взрывом стекла в замке не вышибло, и даже самые нервные его обитательницы в обморок не попадали. Но переполох он произвел, что говорить. Обитатели забегали, расспрашивая друг друга и прислугу, что такое грохнуло в парке. Одним из наиболее энергично забегавших оказался родной брат графа: лорда Доно Форратьера императорская охрана встретила возле гаража. Вежливо, но непреклонно молодые люди с Глазами Гора не дали Доно отбыть в неизвестном направлении, сославшись на то, что телохранителей при нем нет, а они сами никак не могут допустить угрозы безопасности такой драгоценной персоны, находящейся под охраной императорского слова. Доно пытался их обойти, попутно возмущаясь, что не сделал ничего такого, чтобы быть арестованным. СБшники белозубо улыбались, заверяли, что никакого ареста нет и в помине, и сдвинуться с места ему не давали. Наконец тот сдался, уселся в вестибюле и потребовал от прислуги немедля уведомить его брата о том, что здесь происходит.
Эзару об этом доложили сразу же, но он не спешил разрешить беспокойство Доно, а, напротив, сам выхаживал по своей комнате широкими нервными шагами. Кунг СБ, где проходил допрос лжеаудитора, стоял вне прямой видимости из его окна, а даже если и был бы виден, то из-за его утепленной металлической стенки все равно не донеслось бы ни звуков ударов, ни криков. В том, что Негри разберет допрашиваемого на молекулы и сложит в нужном порядке, император не сомневался, тем более при поддержке тяжелой артиллерии в виде разъяренного Форкосигана – тут объект допроса, пожалуй, сумеет припомнить даже то, чего никогда толком не знал. Но это детали, пригодные к дальнейшему изучению. Сейчас император желал знать одно: насколько прямо причастен к покушению Доно Форратьер.
Именно исходя из этого, он и собирался строить будущий разговор, решать, как ему эффективнее прижучить хитреца Доно, и определять кару, достойную его проступка. В том, что именно тот навел убийцу на персону Эбернетти, сомнений не было. А вот был ли он организатором или ведомым соучастником, знал ли, что готовится именно убийство, или просто хотел поставить на службу своему повелителю еще одну пару глаз и ушей в этом замке – вопрос. Попытка сбежать, разумеется, говорила не в его пользу. Однако Негри, который явился с аккуратно оформленными распечатками, диском с записью и откровенно кислым выражением на лице, подытожил полчаса допроса коротко: "Форратьер мог быть не в курсе".
Что ж, от этого неопределенного состояния и нужно будет танцевать. С одной стороны, хорошо, что у императора, поклявшегося Доно в безопасности, будет возможность вынести более мягкое решение, с другой – ему откровенно претило вынести суровый приговор втянутому в это дело обманом Нику и при этом пальцем не тронуть Доно Форратьера.
Когда Эзар в сопровождении своего шефа СБ вошел в двери замка, препирательства графа Форратьера с охранниками, окружившими его братца, достигли уже высшего накала, и на помощь своему сеньору подтянулось с полдесятка решительных оруженосцы в сине-сером. Появление императора возымело хоть какое-то действие: перепалка стихла до низкого, рассерженного гудения.
– Хорошо, что вы уже здесь, граф, мне нужно с вами поговорить, – поздоровался Эзар как ни в чем не бывало и жестом пригласил его пройти.
Доно тут же вскочил на ноги.
– Я вам тоже нужен, сэр, или я могу идти по своим делам? – выговорил он без единой запинки. Не смущения, ни неуверенности: он был откровенно раздосадован и зол, и на его лице не оставалось и следа от характерной форратьерской ухмылочки.
– Еще как нужны, – пообещал капитан Негри и для верности взял его под локоть. – Погодите-ка немного.
После разговора с Эзаром граф Форратьер поспешил покинуть свой кабинет, и лишь тогда туда впустили истомившегося ожиданием Доно. Тот немедля прислонился к стене и вызывающе скрестил руки на груди.
– Позвольте узнать, э-э, сэр, зачем я вам так неотложно понадобился, что вы не постеснялись ограничить мою свободу… в нарушение вашего же собственного слова?
Наглость – второе счастье. Или Доно действительно не знает за собой вины и не понимает, что происходит? Ничего, подумал, Эзар, вскоре узнает и вряд ли порадуется.
– Я отвечу на ваш вопрос, в свой черед, – пообещал он. – Но сначала хочу услышать ваши разъяснения по существу дела. Причем подробные.
Кажется, Доно только сейчас осознал, в какое положение он попал, и запротестовал:
– Какие разъяснения? Пустите меня! Вы… вы не имеете права меня допрашивать, вот.
- Что-о? – рыкнул Эзар. – Забыл, с кем разговариваешь? Я все-таки император, и на такую мелочь моих прав хватит с лихвой. – Доно отпрянул, насколько позволяла стена. Эзар отбросил напускной гнев и почти дружелюбно добавил: – Ладно, чтобы вас успокоить, давайте считать, что мы просто беседуем. Как парочка вежливых гостей. Кстати, вот мой первый вопрос: почему вы внезапно решили лишить меня своего общества?
- Я не…
- Вы да. Не юлите, Доно.
Тот вызывающе вскинул голову:
- Предположим, потому что я, ну, знал, что свое общество вы решите мне навязать силой. Вот, доказательство.
А вот это уже интересно. Доно ожидал преследования, потому что… Осведомлен? Соучастник? Совесть нечиста? Но надо быть полным дураком, чтобы открыто признаться в этом на допросе, а сейчас император вел именно допрос, несмотря на вежливые формулировки.
- Знали? И откуда?
- Птичка напела… – Император предостерегающе свел брови, и Доно уже без дальнейших напоминаний торопливо добавил: – Ладно-ладно, сэр, мне, значит, сказал об этом Джеймс, мой телохранитель. А он узнал, э-э, от вашего знакомого, Эбернетти. И закон никто из нас этим не нарушил, кстати.
Джеймс – читай, майор Элмер, недавний террорист и в ближайшем будущем – покойник. А еще, как выясняется – на редкость осведомленный господин, сообщающий своему патрону чужие планы, которых он не знает и знать не может. Зато без стеснения приплетающий сюда Ника, с которым Эзар своими намерениями касательно Доно тоже не делился и даже имени его ни разу не упоминал. Интересно, был ли Доно Форратьер действительно обманут им или пытается сейчас выйти весь в белом, соврав сам?
– Ну так вы ошиблись или вам солгали. Самоисполняющееся пророчество, вот как такие вещи называются. Если бы вы не подумали, что я намерен вас арестовать, и не попытались бы бежать в самый подозрительный момент, то и моим людям было бы не с чего вас задерживать. Но именно тогда, когда в парке случился… инцидент, шум которого вы точно слышали, вам вдруг захотелось в бега. Не находите это совпадение подозрительным?
Доно вздохнул.
– А если я вам объясню, гм, в чем дело, вы оставите свои подозрения, да? Просто, ну понимаете, Джеймс вызвался мне помочь. Обещал отвлечь ваших охранных псов, а я бы мог спокойно покинуть поместье. Хлопушку взорвать, э-э, или что-то в этом роде. Увы, не вышло. Они оказались какими-то до отвращения бдительными.
– То есть вы признаете, что знали о его действиях?
– Да, знал. И это тоже не противозаконно, вот! Может, порядок мы нарушили, ну, слегка, но не больше. – Он неожиданно распалился и заговорил почти гладко: – Каждый человек вправе позаботиться о своей безопасности на собственное усмотрение. Уж извините, то, что понимают под словом "безопасность" ваши мальчики, сэр, меня совсем не устраивает. Домашний арест, да? Я-то, наивный, думал, что свободен, нахожусь под защитой вашего слова и никто меня не пасет!
Эзар прошелся по кабинету, помолчал, прежде чем ответить:
– Да. Я дал вам слово. Но подобное слово накладывает обоюдные обязательства. Я обещал не покушаться на вашу безопасность и свободу, а вы – не делать того, что может быть приравнено к государственной измене. Хотя я и закрываю глаза на вашу смехотворную лояльность прежнему императору, но так далеко моя слепота не простирается. За последние сутки, да будет вам известно, я последовательно пережил два покушения. Оба террориста были взяты моей СБ с поличным. Существенный момент, что к появлению обоих в этом замке приложили руку лично вы, лорд Доно.
Доно оторопел. Его смуглое лицо побледнело, рот глупо приоткрылся, в глазах промелькнула паника, тут же сменившаяся яростным отрицанием.
– А-а… о ком это вы?
– Об охраннике Джеймсе, он же майор Дик Элмер, которого вы привезли с собой, и о вашем протеже Нильсе Эбернетти, которого вы пристроили сюда на службу. В совершенном преступлении признались оба.
– Но… а я тут причем? Я? Я ни в каких там преступлениях и покушениях не замешан. Проверьте это, вот!
– А вы знаете, Доно, – задумчиво произнес Эзар, – тут у нас начинаются тонкие юридические материи. Даже допрос с фаст-пентой вас не обелит. Конечно, ваши охранники – не оруженосцы, чтобы вы ручались за их поступки головой. И все же они оказались здесь именно по вашему слову. Если вы опрометчиво распространили на них данные вам одному гарантии, как следствие, вам придется отвечать за все, что они натворили.
Эзар сказал "они", хотя пока что понятия не имел, где находится второй охранник Доно. Вполне вероятно, бежал, но этот исход Негри предусматривал и даже одобрял. До Юрия должна, причем желательно из первых рук, дойти новость о том, что его фаворит арестован за причастность к покушению. И что его положение незавидное.
Доно это тоже, похоже, осознал. Он сделал пару шагов к сервировочному столику, плеснул себе янтарной жидкости из графина, чуть не разлив, и залпом выпил. Наверное, предпочел бы налить воды, но придется успокаивать нервы чем есть – глотком портвейна.
– Ну что, с-сир, – почти прошептал он, – вы нашли способ и слово свое вернуть, и мою голову заполучить? И счастливы?
Эзар поморщился.
– Не особо. Вашу голову я бы, может, охотно прибил у себя над камином, если бы не одно обстоятельство. Именно вы втянули в это дело Эбернетти – хорошего человека и моего бывшего офицера. Если давать вашему делу ход по всем правилам, вам светит клетка, лорд Доно, но и ему достанется неслабо. Считайте, что вам повезло его милостью. Я все еще хочу договориться с вами, а не отдать вас под суд. Но не пеняйте, что на этот раз предложенная мною плата окажется не столь роскошной.
– То есть билета на круизный лайнер до Беты мне не ждать? Вы покупаете у меня мое содействие за мою же голову?
– Вовсе нет. Но без присмотра и в праздности я вас оставлять не желаю, тогда вы идете вразнос. Хватит, вы достаточно поработали на Юрия. Теперь будете работать на меня.
Доно оскорбленно выпрямился, насколько позволяла его невоенная осанка, и его лицо с нелепыми усиками в ту секунду излучало настоящее благородное возмущение:
– Шпион из меня не получится, извините великодушно.
Эзар усмехнулся:
– А дизайнер-планировщик получится? – Когда тот опешил, округлил рот в беззвучном "что?", то Эзар, пользуясь этой возможностью, продолжил: – Кажется, вы гордились зданием Имперской СБ как одной из лучших своих работ. Я предоставлю вам возможность и дальше заниматься его внутренним переустройством. Бюджет, материалы, люди – грех мне оказаться в этом вопросе скупее своего предшественника. А в благодарность за ваш труд обитатели этого замечательного здания будут неусыпно стеречь вашу безопасность.
Доно, который встрепенулся при начале этой речи, зримо увял к ее концу:
– Все-таки арест..?
– Ограничение в перемещениях, которое будет отнюдь не таким тесным, как клетка за измену.
– … и подневольный труд?
– По-моему, – сухо сказал Эзар, – я дарю вам возможность посвятить свою жизнь любимому занятию. Не политике, в которой вы дилетант, не шпионским играм, которые вы явно не потянете, а вашим обожаемым искусством. Заодно вы получаете еще одно утешение: если Юрий каким-то чудом одержит верх, вы всегда сможете обелить себя в его глазах как мученик-политзаключенный.
– А надолго вы планируете мне эту, э-э, творческую командировку? – полюбопытствовал будущий политзаключенный Доно, что примечательно, без обиды в голосе.
– Срок не зверский – два, три года: столько, сколько продлится эта война плюс еще немного. Когда она закончится, я, наверное, предпочту отослать вас подальше под незаметный надзор и забыть о вашем существовании.
– А еще что я должен сделать? Ну, написать принцессе Катарине письмо о разрыве помолвки, да?
Вот тут настало время для второй половины императорского предложения, не столь заманчивой, как первая, но и в ней по здравому размышлению можно было найти свои плюсы. Эзар заранее ожидал, что Доно станет упираться, но был также уверен, что сумеет его дожать, и даже не угрозами.
– Боюсь, и здесь ставки выросли с момента нашего прошлого разговора. Я предпочту самое бесповоротное решение проблемы и сейчас в состоянии на нем настаивать. Для достижения моих целей будет нагляднее всего, если вы женитесь.
– Женюсь? На ком еще?! Эта шутка зашла слишком далеко, и издеваться над собой я не…
Пожалуй, тут Доно перепугался всерьез. И всерьез же был готов упираться, так что следовало разъяснить.
– Я не издеваюсь над вами. И в жены предлагаю женщину достойную, привлекательную, к тому же лично вам знакомую. Вы ведь уже по-братски помогали леди Амалии? Теперь эта забота станет супружеской. – Эзар коротко усмехнулся. – Не знаю, утешит ли вас тот факт, что вашим чувствам станет помехой расстояние: вы будете загружены работой в штаб-квартире СБ, а леди Амалия – занята подле моей матушки. Чтобы подсластить эту пилюлю, граф Форратьер, заинтересованный в этом браке, пообещал выделить вашей семье самое достойное содержание, а я – определить вашу супругу в качестве фрейлины в свиту принцессы-матери. Надеюсь, вы оба найдете много выгод в изменении вашего статуса. Если нет, позже я не стану препятствовать вашему разводу.
Доно повесил голову.
– Вы загоняете меня в угол, – пожаловался он тихо. – Подставили меня, а теперь по самой малости, по крупице тянете из меня согласие на измену моему повелителю. И за отказ смертью грозите. Да еще женить собираетесь! Не очень-то это красиво.
– Еще бы! – Эзар смерил его ироничным взглядом. - Гораздо красивее поступил тот, кто, воспользовавшись вашей преданностью, сделал из вас ширму в деле покушения на своего соперника. Сдал мне вашу голову, даже не удосужившись вас об этом предупредить. Я-то вас позвал с искренним намерением договориться, причем немало предложил за вашу уступчивость. А подставил вас лично ваш обожаемый повелитель, который повесил вам на шею бригаду убийц. Я намеренно не рассматриваю тот сценарий, по которому подставы не было вовсе, и вы обо всем прекрасно знали. Желаете вернуться к нему?
Угрюмый Доно тщетно силился выдавить улыбку.
– Запугиваете меня, да? Специально срежиссировали эту ситуацию, и…
– Доно, очнитесь, – посоветовал Эзар с прохладцей. – У вас мания величия. Полагаете, жизнь императора – разменная монета, которой можно рискнуть в деле подставы мелкого лордика?
Доно хотел что-то сказать, махнул рукой и снова заходил по комнате. Подошел к столику с вином, выдернул из графина хрустальную пробку, повертел в руках, воткнул обратно. Эзар не мешал ему. Даже если это не принятие решения по-настоящему, а игра на публику, пусть выплеснет пар. Доно остановился, повернулся к нему и произнес неожиданно трезвым, спокойным голосом:
– А ведь я, хм, угадал насчет риска. Вы авантюрист, сэр. Вашему императорству еще и года нет, а до этого вы лихачили себе в армии на ваших летающих машинах, и никто вас при дворе в расчет не принимал, уж я-то помню все слухи. Я бы с вами в покер не сел, да и сейчас играть не буду. Ладно, я бросаю карты. Под арест и под венец, говорите, лишь бы не в клетку? Ладно, арестовывайте, жените, выставляйте на посмешище… но тогда уж начните с ареста!
***
– Так, записывай, Негри, – распорядился император, когда все переговоры были закончены. – Доно под негласный арест, поместить в квартиры для содержания охраняемых свидетелей в вашей цитадели. Не забудь, кстати, что он ее и строил, так что прими меры. Возможностями для работы обеспечить, обращаться вежливо, переписку разрешить, но с перлюстрацией. Леди Амалию, после того как они поженятся, от новоиспеченного супруга удалить и предоставить эскорт для следования к принцессе-матери. Эбернетти – с письмом к моей матушке, в секретари. Надзор за ним не ослаблять.
– У вас сегодня день помилования оптом? – поинтересовался шеф СБ.
– Нику придется поскучать под наблюдением моей матушки, зато в ее окружении он не заведет неподобающих знакомств, – ответил Эзар на незаданный вопрос. – Пусть поживет там пару лет, искупит свои глупости, утрясет кашу в голове. Решит, кому служит. А там посмотрим.
"И мне урок на будущее – симпатичных и вроде бы искренне влюбленных особ держать от себя подальше".
Эпилог
В столицу императорский кортеж вернулся через день, оставив воинскую свиту в полевой ставке. Был уже вечер, однако перед сном Эзару предстояло еще много дел – в том числе, проглядеть накопившуюся за последние пару дней корреспонденцию. Едва стопка бумаги легла ему на стол, он сразу выцепил взглядом в ней плотный, пергаментного оттенка конверт с вензелем. От матушки, нет сомнения. Она рьяно взялась за устройство свадьбы, и удивительно уже то, что она не поджидала возвращения Эзара прямо в его покоях, чтобы донести до слуха единственного отпрыска всю срочность и важность своих опасений.
"… вопиющая спешка с проведением церемонии, и мне прискорбно сознавать, что твоя свадьба будет запечатлена для потомков во всем своем несовершенстве, однако я приложу все свои слабые женские усилия, чтобы сгладить впечатление…"
Слабые женские усилия были сравнимы по воздействию со среднего масштаба войсковой операцией, а фельдъегерей и времени на планирование требовали вдвое больше. Самому Эзару было решительно все равно, откуда доставят зерно, из которого насыплют его свадебный круг, и каким шрифтом следует писать приглашения, но вдовствующая принцесса Форбарра не могла и помыслить упустить такие детали.
"… рада, что недоразумение с ранее состоявшейся помолвкой твоей высокородной невесты успешно разрешилось. И все же считаю своим материнским долгом указать, что ты был вопиюще небрежен, оставив выяснение столь важных обстоятельств на самый последний момент…"
Знала бы матушка, как именно эти обстоятельства разрешились и сколько усилий Эзару пришлось для того приложить, и единоличному монарху целоый планеты ее нотация была бы обеспечена. Но все же, какой хитрой змеюкой оказалась его нареченная, со всей этой комбинацией! Истинная Форратьерша.
"… провела весьма плодотворные несколько часов в обществе молодой принцессы и считаю, что при должном руководстве она, без сомнения, сможет исполнять высокие обязанности супруги императора…"
А вот на эту сцену Эзар сам бы был не прочь посмотреть, только, желательно, из-за бронированного стекла и из хорошо защищенного бункера. Вппрочем с сотворения времен не было случая, чтобы будущая свекровь одорбрила предполагаемую невестку, а тем более особу зрелую, капризную и амбициозную. "Молодая принцесса", ха! Одна надежда на то, что Катарина успела после этого визита остыть.
"… возмутительно, но мне едва не пришлось краснеть перед принцессой Катариной, когда речь зашла о твоей безупречной мужской репутации и о том, чтобы ее отпрыск и твой наследник был единственным, кто несет твою кровь. С самых твоих юных лет я неустанно твердила тебе о том, что небрежность в подобном вопросе недопустима, и все же теперь узнаю, что одна из женщин, которых ты публично и скандально приблизил к себе…"
Черт, а вот это зря. Интересно, матушка произвела выстрел наугад или со знанием дела говорила о конкретной персоне? Официально Деметра Стефанис, служащая сейчас в императорском дворце, была вдовой, и отцовство ее сына не касалось решительно никого, да и Негри позаботился, чтобы в бумагах семейства Стефанис комар носа не подточил. Все же пусть капитан примет дополнительные меры.
"… я уже отчаялась надеяться, дитя мое, на то, чтобы ты, если не воздерживался от легкомысленного поведения, то хотя бы хранил благоразумие и ограничивался связями, гарантированно не приносящими столь скандальных плодов…"
Разумеется, его достопочтенная мать не могла иметь в виду ничего до такой степени неприличного. Но Эзар как раз вспомнил лейтенанта Эбернетти и чуть было не подавился чаем…
Конец фика
-
-
20.12.2011 в 20:44-
-
21.12.2011 в 07:04-
-
21.12.2011 в 10:03-
-
24.12.2011 в 09:17Сама интрига очень увлекла и мне показалось , что мало. Как то слишком быстро пришел конец и все расскрылось. чуть было схематично и не хватило напряжения. И все равно , хорошо приятно читать и хочется еще. Спасибо.
-
-
24.12.2011 в 21:35И - многие фразы афористичны, например,про то что потери противника в гражданской войне завтра станут твоими потерями.
-
-
25.12.2011 в 11:31Насчет Петра - мне он в книгах всегда казался умным и хитрым, но при том "мононаправленным" и мало склонным к эмоциям человеком. Насчет его отношений с женой (о которых мы знаем очень мало) можно додумывать самим - как огромная любовь, которая помнится до самой смерти, почему он и завещал похоронить себя рядом и не женился больше никогда, так и брак , который был "должным и почетным", не оставляя места для чувств между супругами. С Эйрелом в детстве он, помнится, был чрезмерно суров, что скорее аргумент в пользу "несентиментальности". Вот почему у меня он такой: человек, в котором после утраты семьи больше гнева, чем горя, и которого гораздо сильнее увлекает военная стратегия, чем семейные отношения.
Эстерис Э, спасибо.
С Негри и Эзаром было проще - они все-таки канонные персонажи - а вот Ника с его метаниями из стороны в сторону, хорошего человека, которого благие намерения приводят черт-те куда, пришлось писать с нуля.
-
-
25.12.2011 в 12:11-
-
25.12.2011 в 14:47Ещё раз спасибо)
-
-
25.12.2011 в 14:51Ник персонаж оригинальный и пока нигде не отражен , а вот про историю Эзара и его жены есть еще один небольшой рассказ - "Брак по расчету"
-
-
25.12.2011 в 15:40-
-
25.12.2011 в 18:59Насчет Петра я сужу о нем по словам Зйрела Корделии. О том , что Петр 3 раза менялся и уже больше не мог. В книге он уже стар. Но в молодости он несколько раз бросался в совершенно обреченные войны и авантюры и выигровал. И еще есть седло для графинюшки. И есть его несмотря ни на что любовь к искалеченному внуку . Не просто же так дед для Майлза был и мерилом и вечным напоминанием что нужно себя доказать. И солько раз он вспоминает , что сидел у деда в комнате. А еще есть подаренный и выращенный для внука жеребенок . И верность семье и императору. И слово чести.
И знаешь еще я вспоминаю, как он обрадовался Корделии , когда Эйрел ушел в отставку и пил.
Может я ошибаюсь , но он мне всегда казался глубже чем прописанно.
Но на фик это явно не влияет.
Интересно можешь ли ты написать достаточно много , чтоб мне хватило???
-
-
25.12.2011 в 19:38вот как раз то-самое-седло и та-самая-могила для меня в первую очередь проявление ритуализованного почтения к принцессе-графине, а не "личной" любви к жене. "Все должно быть правильно и пристойно", а тем более у графа с императорской внучкой. Хотя, конечно, к старости Петр, особенно с Майлзом, смягчился, но с дедушками такое вообще часто бывает. Все же помним, что ему хватило характера до того почти пять лет с сыном, внуком и невесткой не разговаривать... И Эйрелу был всегда жестким и недовольным отцом. Что интересно, Майлз про свою бабушку Оливию никогда не вспоминает сверх того очевидного факта, что ее убили в Ночь Резни - подозреваю, что и дед о ней не очень много рассказывал. Почему? В общем, обе точки зрения про отношение Петра к погибшей семье канону не противоречат.
А напишу ли я еще и достаточно много - я сама не знаю
-
-
25.12.2011 в 19:46Я очень надеюсь, что напишешь.
-
-
26.12.2011 в 03:35Может и странно, но меня очень порадовала философия гражданской войны Эзара и его неприятие идей тотального уничтожения противника. Он настоящий император! Без сомнения!
Пожалуй, эта "боковая" линия зацепила больше всего, что странно, я обычно в "Войне и мире" выбирала "мир"
-
-
26.12.2011 в 07:12